«Варкрафт», «Хитмэн», «Кредо убийцы», «Обитель зла», «Лара Крофт» – это только некоторые названия фильмов, основанных на компьютерных играх, которые уже вышли или еще выйдут в международный прокат. Бесконечные экранизации свидетельствуют как минимум о зрительском спросе на подобные зрелища. Место, которое игры занимают в культурной иерархии, уже вполне сопоставимо с кинематографом, и реальным представляется тот момент, когда игры и кино образуют какое-то новое единство. Мы приблизились к миру антиутопии Рэя Бредбери «451 градус по Фаренгейту», где стены комнат стали экранами, а зрители получают сценарий с одной пропущенной ролью, которую исполняют они сами. Интернет-культура уже достаточно подготовила почву для активного участия зрителя/геймера в создании собственных сюжетов: это и фанфикшн (читатель или зритель придумывает собственную версию полюбившегося произведения), и смонтированные поклонниками из кадров игры фильмы. Также заметим, что средний метраж фильма за последние годы увеличился до предела: теперь редко можно найти картину длиной меньше двух часов – зритель буквально часами живет внутри фильма. А развитие таких технологий, как VR (виртуальная реальность, англ. virtual reality), подводит нас к той границе, когда мы можем выбирать, жить нам в мире реальном или в наших фантазиях. При этом старшее поколение часто оказывается не знакомо с тематикой игр, ограничивая свои представления «стрелялками», вызывающими опасения своей пропагандой насилия. Но мир игр за последние годы, благодаря технологиям, получил новое развитие, представляя целую сеть опасностей для неокрепших умов. Как и кинематограф, он становится инструментом пропаганды, подчас намного более действенным.

Игры больше не выглядят как пикселизированные прямоугольники со смешной анимацией. Давно прошло время таких игр, как Тетрис, Кантер-Страйк (Counter-Strike), даже Ред Алерт (Red Alert) или Герои меча и магии III (Heroes of Might and Magic). Картинка стала настолько реальной, что герои выглядят почти как актеры, соответственно уровень погружения, или иммерсии, значительно вырос. Вместе с тем поменялась и тематика самых игр. Если раньше это были просто паззлы, самые простые боевики и фактически двухмерные научно-фантастичные романы, то сегодняшние игры не уступают современным фильмам и по сюжету. Их, конечно, нельзя назвать интеллектуальными, но они занимаются очень взрослыми темами и пытаются влиять на молодых игроков, внушить им определённые моральные (лучше сказать аморальные) принципы.

Темы игр зависят от их типа. Существует несколько основных видов игр: боевики – где игрок выдумывает самые креативные способы убивать аватаров (изображение, представляющее alter ego геймера, его игрового персонажа) других игроков; стратегические – в которых игрок строит базы и разрабатывает тактику ведения войны или управляет целыми государствами, что напоминает шахматы; и, наконец, существуют ролевые игры (РПГ, RPG, англ. role-playing games) – разные по тематике, но во всех них игрок развивает своего личного аватара (по сути проектируя самого себя).

Боевики самые простые для понимания, ясны все их потенциальные опасности. В них много насилия (в этом их суть), агрессии, духовное состояние человека, играющего в такие игры, далеко от смирения. Все они напоминают игры из 90-х и начала 2000-х, только с ещё более ужасающими подробностями за счет развитой графики. Это обычно многопользовательские игры (человек сражается в Интернете с другими игроками, а не с компьютером), что увеличивает уровень агрессии и ненависти, которые игроки чувствуют по отношению друг к другу. Кроме того, в этих играх всегда существует угроза самой банальной пропаганды. Достаточно назвать «Зов долга 4: Современная война» (Call of Duty 4: Modern Warfare) 2007 года, где «русский ультранационалист по имени Имран Захаев желает захватить власть в России и начать экспансию». Кроме русского националиста Имрана, в игре злодеем является и ближневосточный диктатор «аль-Асад». До ноября 2013 года продано 15,7 миллионов экземпляров этой игры.

Пропаганда часто оказывается не просто антироссийской. Игрок может находиться в роли американского солдата, который защищает «демократию» и глобальный мировой порядок, стреляя в людей в какой-то ближневосточной, центральноамериканской или восточноевропейской стране, и при этом никто никогда не спрашивает: «Почему я в игре оккупант и почему тогда я хороший персонаж?» Это буквально фабрика для потенциальных захватчиков. Конечно, не каждая экшн-игра пропагандная, но все они развивают бесчувственность к насилию.

В отличие от экшн-игр, стратегические намного более интеллектуальны и обладают некоторыми положительными качествами: у них есть образовательный потенциал, а также они помогают развивать логическое мышление и креативность. Речь в данном случае идет о глобальных игровых стратегиях (Grand strategy games), а не о стратегиях в реальном времени (Real-time strategy games). Визуально эти игры выглядят намного более условно: обычно это просто карты. Как уже было сказано выше, логика этих игр напоминает шахматы. Качественных глобальных игровых стратегий на рынке немного, но есть успешные компании, такие как шведская «Paradox Interactive». В этих играх человек может непосредственно познакомиться с мировой историей, моделируя ее и управляя разными государствами от эпохи Средневековья до Второй мировой войны. В играх такого типа заложены основы законов экономики, юриспруденции, философии, политической науки и географии. При этом исторические факты, на которых они основаны, достаточно объективны. Конечно, здесь существует опасность, что человек без стабильной идентичности может полюбить, например, нацистскую Германию, что особенно касается подростков.

Стратегии в реальном времени кроют с себе больше опасностей. Во-первых, в них почти нет никакой образовательной функции: производя танки периода Великой Отечественной войны, человек не узнаёт почти ничего о самой войне, кроме отдельных битв, вырванных из контекста. Во-вторых, это благодатная почва для более глубокой и разработанной пропаганды, поскольку их тематика намного более серьёзна, чем у экшн-игр – Вторая мировая война, Холодная война и современные конфликты. Ярким примером тому служит канадская игра «Company of Heroes II» 2013 года. Сюжет игры разворачивается в период Великой Отечественной войны: игрок выступает в роли советского офицера, который защищает Родину от немцев. Только игра вас заставляет совершать жестокие военные преступления против своего народа, потому что, по словам протагониста COH 2 – военкора Льва Абрамовича Исаковича, – «Советский Союз такой же плохой, как и нацистская Германия». Согласно недавней статье в «Вашингтон пост», русские чаще всех других народов изображаются как злодеи в играх, котируясь хуже инопланетян. В этой статье также утверждается, что прибыль от игр больше, чем от кассовых сборов фильмов и что они формируют восприятие современной России у западной молодёжи.

Последний вид игр самый интересный и одновременно самый опасный. Ролевые игры разрушают границу реального и виртуального мира, их графика почти совершенна. Большинство игроков ассоциируют себя с их аватаром и верят, что они создают собственную историю. Естественно, это не так. В РПГ (англ. role-playing game) игрок не сценарист – он жертва чужого выбора. И этот выбор касается не эльфов, марсиан или орков, но души самого игрока. Так, в последние несколько лет гей-пропаганда встречается во всех самых популярных ролевых играх. Кстати, эту пропаганду гомосексуализма можно назвать самой агрессивной. Это новое явление, которое возникло в 2012 году с появлением канадско-американской игры Mass Effect 3. Это была уже третья часть игры, и только в последней части протагонист Джон Шепард, которого от первого лица контролирует игрок, стал бисексуальным. Стоит отметить, что игра создана по роману, в котором Шепард представлен соблазнителем женщин.

На западных форумах разгорелись споры о том, можно ли так внезапно изменить уже разработанного главного персонажа, было среди игроков много и тех, кому мешала сама гей-пропаганда. Уже в этой игре присутствует, например, шокирующая сцена, когда солдат оплакивает героическую смерть своего «мужа», а потом открыто ухаживает за Шепардом. Осудить такое поведение в самой игре по сути нельзя – можно только отвергнуть такую связь. Это формирует у игрока определенную картину мира, где не существует категории осуждения содомии – она присутствует как неизбежная и нейтральная часть действительности. Повторим, что уровень связи между персонажем и игроком в РПГ невероятно высок. Можно привести не один пример игр, содержащих гей-пропаганду, тут достаточно назвать хотя бы Век драконов 2 (Dragon Age II), где большинство главных неигровых персонажей гомо- или бисексуальны – игра разработана одной из самых богатых компаний в мире, американской «Electronic Arts».

Аморальность РПГ игр достигает таких пределов, что возможны сексуальные связи людей с человекоподобными андроидами или разними монстрами. Всё это происходит в мире, который игрок воспринимает почти своим. Сценаристы часто намеренно делают отсылки к реальному миру. Излишне говорить о том, что все современные РПГ игры напоминают порнографию и содержат сцены с реалистичной наготой: здесь лидером является, пожалуй, самая популярная ролевая игра «Ведьмак 3: Дикая Охота» (The Witcher 3: Wild Hunt), которую разработали поляки, а издали американцы в 2015 году.

В конце хотелось бы отметить, что родителям необходимо познакомиться с сюжетами игр, в которые играют их дети, и к некоторым относиться также, как к исключительно аморальному фильму или сериалу. С другой стороны, в компьютерные игры играют не только подростки, но и взрослые. Игры – все время обновляющееся и весьма опасное искушение, прочно занявшее место в нашей общественной и семейной жизни. С ним прекрасно знакомы и православные верующие, и мы должны подготовиться к нему, вооружившись добродетелью и знанием.