Есть пост телесный, есть пост и душевный. Телесный пост есть, когда тело постится от пищи и пития; душевный пост есть, когда душа воздерживается от злых помыслов, дел и слов. Изрядный постник есть, кто удерживает себя от блуда, прелюбодеяния и всякой нечистоты. Изрядный постник есть, кто наложил языку своему воздержание и удерживает его от празднословия, сквернословия, клеветы, осуждения, лести, лжи и всякого злоречия. Изрядный постник есть, кто воздерживает себя от гнева, ярости, злобы и мщения. Изрядный постник есть, кто руки свои удерживает от воровства, грабления и сердце свое — от желания чужих вещей. — Словом: добрый постник есть, кто от всякого удаляется зла…
Многие постятся телом, но не постятся душой; многие воздерживаются от пищи и пития, но не воздерживаются от злых помыслов, дел и слов; и какая им от того польза?
Многие постятся через день, и два, и более; от гнева, злопамятства и мщения поститься не хотят. Многие воздерживаются от вина, мяса, рыбы, но языком своим людей, подобных себе, кусают, и какая им от этого польза?
Есть такие, которые часто не касаются руками яства, но руки же протягивают на воровство и грабление чужого добра, и какая им от того польза? Истинный и прямой пост есть воздержание от всякого зла.
Если хочешь, христианин, чтобы тебе пост полезен был, то, постясь телесно, постись и душевно. Как налагаешь пост телу своему, наложи пост также и злым прихотям твоим. Да постится ум твой от суетных помышлений; да постится память от злопамятства; да постится воля твоя от злого хотения; да постятся очи твои от злого видения, — отврати очи твои, еже не видети суеты; да постятся уши твои от скверных песней и шептаний клеветнических; да постится язык твой от клеветы, осуждений, кощунства, лжи, лести, сквернословия и всякого праздного и гнилого слова; да постятся ноги твои от хождения на злое дело. Уклонися от зла и сотвори благо.
Сей есть христианский пост, какого Бог от нас требует! Покайся и, воздерживая себя от всякого злого слова, дела, помышления, поучайся всякой добродетели, и будешь всегда перед Богом поститься.

 

Совершенно очевидно, что подвиг покаяния и молитвы в посте должен сопровождаться мыслями о своей греховности и, конечно, воздержанием от всяких развлечений — хождения в театры, кино и гости, легкого чтения, веселой музыки, смотрения телевизора и т. п. Если все это влечет сердце христианина, то пусть он сделает некоторое усилие, чтобы оторвать от него свое сердце хотя бы во дни поста.
Пост — период духовного усилия. Если мы не можем отдать Богу всю свою жизнь, то посвятим Ему безраздельно хотя бы период постов: усилим молитву, умножим милосердие, укротим страсти, примиримся с врагами.

Какие занятия приличны посту? — Молитва, исследование своей жизни и совести; размышления о жизни, учении, страданиях и смерти за нас Спасителя; примирение с ближними, чтение Слова Божия и душеспасительных книг, беседы с благочестивыми людьми. Надо иметь в виду главную цель поста: покаяние, исповедь и причащение Святых Тайн.

Кто ограничивает пост одним воздержанием от пищи, тот весьма бесчестит его. Не одни уста должны поститься, — нет, пусть постятся и око, и слух, и руки, и все наше тело.

Освятите пост! Но разве пост сам по себе не свят? Он может не быть святым из-за нашей нечистоты. Посмотрите на постящихся: один презирает всех, кто не постится. Другой в жару ревности не по разуму постится до того, что становится не способным к труду. Третий постится телом, но не думает о пощении духовном.
Пост должен быть понят только как средство к ослаблению плотских страстей. Гордятся ли больные множеством употребляемых ими лекарств? И как употребляются лекарства? — Постепенно. Святые подвижники постились долгое время, постепенно приучая себя к посту.

Пищи употреблять должно каждый день столько, чтоб тело, укрепляясь, было другом и помощником душе в совершении добродетели, а иначе может быть то, что, изнемогши телу, и душа ослабевает.

Поститься должно благоразумно: наступающий пост старайтесь проводить рассудительно, соображаясь с телесными силами… памятуя мудрое изречение святых отцев, что мы не телоубийцы, а страстоубийцы.

 

Во-первых, польза святого поста заключается в обуздании плоти и укрощении всякого ее беспорядочного движения. А это весьма благоугодно Богу, чтобы мы распинали плоть свою со страстями и похотями. О сем апостол Павел так говорит: усмиряю и порабощаю тело мое (1 Кор. 9, 27). Усмирение как раз означает подвиги поста, как объясняет это место Священного Писания святитель Иоанн Златоуст. Псалмопевец также воспевает пост как сильное оружие против темной силы: я во время болезни их одевался во вретище, изнурял постом душу мою, и молитва моя возвращалась в недро мое (Пс. 34, 13). И в другом месте об обращении к посту в духовной брани говорит он же:колени мои изнемогли от поста, и тело мое лишилось тука (Пс. 108, 24).
Пост имеет такую силу, что может обуздывать неукротимые страсти, погашать пламень зависти, раздражительности и гнева, истреблять величавую надменность, уничтожать мечтательные тщеславные помыслы, угашать огонь сладострастия, удерживать все чувства, как-то: зрение, слух, осязание и обоняние. Кратко сказать: пост есть преславный убийца страстей, укротитель похотей, победитель и торжествующий истребитель всякого неистовства свирепствующей плоти.

Вторая польза, проистекающая от святого поста, состоит в том, что он окрыляет душу и соделывает ее способною к молитве и небесной мудрости.
Ветхозаветные пророки сперва приуготавливались постом и только затем с великим страхом приступали к беседе с Богом.
Так, Моисей, прежде нежели дерзнул приступить к Богу и принять от Него Богоначертанные скрижали, приуготовил к сему душу свою постом (Исх. 34). Так поступил и пророк Божий Илия: он постился сорок дней, прежде нежели удостоился видеть Бога на горе Хориве, в гласе хлада тонка (3 Цар. 19, 12). Так и пророк Божий Даниил приуготовился трехнедельным постом к ведению и разумлению Божественных откровений. Посему пост есть как бы некоторая лестница, возводящая ум на Небо, пост есть как бы некоторые крылья, которые возносят душу к Богу, к богомыслию и горнему размышлению.

Третья польза от поста заключается в том, что чрез него мы совершаем служение Богу и соблюдением его воздаем Богу должную Ему почесть.
Умоляю вас, братия, милосердием Божиим, представьте тела ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу, для разумного служения вашего (Рим. 12, 1). Так апостол Павел призывает всех христиан к укрощению плотских страстей, сила которых особенно сдерживается и ослабляется постом, и сие-то умерщвление плоти он называет словесным, разумным служением.

Четвертая польза, происходящая от поста, состоит в том, что он служит лишь малой данью Богу за грехи, совершенные нами, и умилостивляет Его праведный гнев.
Так, сыны Израилевы постом умилостивили Бога и приобрели торжественную победу (1 Цар. 7). Также и ниневитяне: они отвратили гнев Божий общим и строгим постом (Иона 3, 5-8). То же было во времена Есфири (Есф. 4) и Иудифи (Иудифь 4), при которых народ избавился от предстоящей смерти вследствие поста. К сему пророк Иоиль призывает всех людей такими словами: и ныне говорит Господь Бог ваш: обратитесь ко Мне всем сердцем своим в посте, плаче, и рыдании. Раздирайте сердца ваши, а не ризы ваши (Иоил. 2, 12-13).

Пятая польза от святого поста состоит в том, что он вменяется в добродетель и чрез него испрашиваются блага временные и вечные.
Так, Анна, жена Елканова, постом испросила себе сына Самуила (1 Цар. 1). Так, пророк Давид изнурял себя постом, чтобы испросить у Бога жизнь больному своему сыну (2 Цар. 12). Так же и Сарра спасла жизнь свою от бесов оружием поста, и слова Христовы исполнились самим делом. Все святые прибегали к посту как к сильнейшему прогонителю демонской силы. Вот слова о сем Самого Господа: сей род не может выйти иначе, как от молитвы и поста (Мк. 9, 29).

Но особая польза от святого поста усматривается в том отношении, что он, пост, вменяется нам в заслугу и чрез него испрашиваются и ниспосылаются нам от Бога блага как временные, так и вечные. Эту истину можно ясно видеть из следующих слов Христовых: ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое, чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно (Мф. 6, 17-18). Чем же воздаст? Не иным чем, как только наградою. В сказанных словах Христос противополагает истинный пост посту лицемерному, фарисейскому: Ибо фарисеи во время поста принимают на себя мрачные лица, домогаясь, чтобы люди прославляли их. Посему-то Господь и говорит о них: истинно говорю вам, что они уже получают награду свою (Мф. 6, 16), то есть похвалу от людей. Пост истинный, нелицемерный, ожидает не сей награды, не славы человеческой, но надеется получить небесную награду, чтобы исполнились слова Христовы: и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно. Итак, если Христос обещает человеку за пост вознаграждение, то постящиеся могут постом заслужить и испросить себе от Бога блага как временные, так и вечные.

 

 

 

 

    Воздержание должно иметь высшие цели, поэтому оно и поддерживается молитвой. Но и молитва поддерживается трезвостью ума, легкостью и чистотой сознания, которые дает нам воздержание. «С постом всегда должна быть соединена молитва», — говорит святитель Иоанн Златоуст. Они словно связаны друг с другом — молитва и пост. Внешние ограничения как бы освобождают душу, она хочет говорить, она ищет духовного делания. Постом молитвенное настроение, желание молиться чаще и явственнее побуждают нас к беседе с Богом. Обратите внимание на людей, стоящих на службе. В периоды постов в храмах заметно больше молящихся. На вечерние богослужения иные заходят по дороге домой, как бы мимоходом. Хочется хоть четверть часа побыть в храме.
Но есть и другая зависимость. Преподобный Макарий Египетский говорит:«Воздерживающийся без молитвы как устоит без ее помощи?» Действительно, постящийся без молитвы обязательно впадает в раздражительность. В семьях, где не все члены расположены к духовной жизни, именно постом случаются ссоры и недовольства. У отца Александра Ельчанинова есть запись: «Пост усиливает дух в человеке. В посте человек выходит навстречу Ангелам и бесам». Постом утончается грань между видимым и невидимым, между телесным и духовным мирами. Человек становится более доступен духовному влиянию. Но духовный мир — это не только Ангелы и души святых. Это еще и демоны. Поэтому так необходима постом частая исповедь, Причастие, молитва.
Смысл поста — в очищении тела и в очищении сердца. А это возможно только тогда, когда пост соединен с покаянием и молитвой.

 

Молитва, по качеству своему, есть пребывание и соединение человека с Богом; по действию же, она есть утверждение мира, примирение с Богом, матерь и вместе дщерь слез, умилостивление о грехах, мост для перехождения искушений, стена, защищающая от скорбей, сокрушение браней, дело Ангелов, пища всех бесплотных, будущее веселие, бесконечное делание, источник добродетелей, виновница дарований, невидимое преуспеяние, пища души, просвещение ума, секира отчаянию, указание надежды, уничтожение печали, богатство монахов, сокровище безмолвников, укрощение гнева, зеркало духовного возрастания, познание преуспеяния, обнаружение душевного устроения, предвозвестница будущего воздаяния, знамение славы. Молитва истинно молящемуся есть суд, судилище и престол Судии прежде Страшного суда.

Закон постничества такой: в Боге умом и сердцем пребывать с отрешением от всего, всякое угодие себе отсекая, не в телесном только, но и в духовном, творя все во славу Божию и благо ближних, неся охотно и с любовию труды и лишения постнические, в пище, сне, отдыхе, в утешениях взаимообщения, — все в мере скромной, чтоб это в глаза не бросалось и не лишало сил исполнять молитвенные правила.

Как приклонить на милость Господа? Вот как! Водрузим молитву в сердце своем, и к ней приложим смирение и кротость. Особенно ценна для Бога молитва, исходящая от чистого сердца. Бог хочет именно нашего сердца. «Сын Мой! Отдай сердце твое Мне», — взывает Он к человеку (Притч. 23, 26). Молитва скороуслышана есть та, которая из благого сердца исходит.

Вся ткань молитвы твоей да будет немногосложна; ибо мытарь и блудный сын одним словом умилостивили Бога.

 

Глава добродетелей — молитва, их основание — пост. Если будем сеять семена молитвы, не истончив плоти, то вместо правды принесем плод греха… Если же тело будет истончено постом, а душа не возделывается молитвой, чтением, смиренномудрием, тогда пост делается родителем многочисленных плевел — душевных страстей: высокоумия, тщеславия, презрения. Будучи занят общественными обязанностями, а если ты инок, то послушаниями, и не имея возможности уделять на молитву столько времени, сколько бы ты хотел, не смущайся этим… Ничто так не способствует к преуспеянию в молитве, как совесть, удовлетворенная богоугодной деятельностью.

Милосердие к ближним и смирение пред ними в совокупности с чистотой сердца составляют основание и силу молитвы.

Желающий заняться подвигом молитвы! Прежде нежели приступить к атому подвигу, постарайся простить всякому, причинившему тебе какое бы то ни было зло.

Первое приготовление (к молитве) состоит в отвержении памятозлобия и осуждения ближних.

Намереваясь принести Богу молитву, отвергни все помышления и попечения земные.

Молитву должно совершать с верою, основать ее должно на незлобии.

Перед молитвой покади в сердце твоем фимиам страха Божия и святого благоговения; постарайся умилостивить Судию смирением.

Враг старается поколебать самое основание молитвенного подвига — незлобие и кротость.

Приготовлением к молитве служат: непресыщенное чрево, отсечение попечений мечом веры, прощение от искренности сердца всех обид, благодарение Богу за все скорбные случаи жизни, удаление от себя рассеянности и мечтательности, благоговейный страх. Наружное благоговейное предстояние на молитве весьма нужно и весьма полезно для всякого подвизающегося подвигом молитвы, особенно для новоначального, в котором расположение души наиболее сообразуется с положением тела.

Ничто так не способствует молитве, как послушание, умерщвляющее нас для мира и для самих себя.

Сознание своей греховности, сознание своей немощи, своего ничтожества — необходимое условие для того, чтобы молитва была милостиво принята и услышана Богом. Для правильности молитвы надо, чтобы она произносилась из сердца,- исполненного нищеты духа, из сердца сокрушенного и смиренного. Стой на молитве твоей, как бы ты стоял пред Самим Богом.

 

 

 

 

   Но что такое пост по существу? И не бывает ли самообмана среди тех, кто считает нужным исполнять пост лишь по букве, но не любит его и тяготится им в сердце своем? И можно ли назвать постом только соблюдение одних правил о невкушении скоромного в постные дни? Будет ли пост постом, если, кроме некоторого изменения в составе пищи, мы не будем думать ни о покаянии, ни о воздержании, ни об очищении сердца через усиленную молитву?

Пост — это не диета. Апостол замечает, что пища не приближает нас к Богу (1 Кор. 8, 8). «В видимом воздержании плоти нет совершенства, его могут иметь и неверные по необходимости или лицемерию», — говорит преподобный Иоанн Кассиан Римлянин. Воздержание в пище — это только основание для дальнейшей постройки, им «сохраняется в должной чистоте и трезвении наш ум, в должной тонкости и духовности наше сердце».

 

 

Итак, если хочешь одержать победу над страстями, то, молитвою и содействием Божиим будучи внутри себя, сойди вглубь сердца и там проследи следующих трех сильных исполинов: забвение, лень и неведение, эту опору мысленных иноплеменников, через которых прочие злые страсти, возвращаясь, действуют, живут и крепнут в сластолюбивых душах. Но ты многим вниманием и настоянием ума, при содействии свыше найдя этих, многим неведомых, злых исполинов, потом уже легко, опять вниманием и молитвой, сможешь избавиться от них.

Как из облака молния, так из молитвы — свет истины и разумения.

Велика сила молитвы, и она более всего приносит Духа Божьего, и ее удобнее всего всякому исправлять.

Ничто так не способствует к преуспеянию в добродетели, как частое собеседование с Богом.

Плоды искренней молитвы: простота, любовь, смиренномудрие, терпение, незлобие и тому подобное. Все это и прежде вечных плодов произращает здесь плод в жизни старательного. Таковы плоды, украшающие молитву; если не будет их, то напрасен ее труд.

Плодом молитвы бывает постепенно расширяющееся зрение своих согрешений и своей греховности, отчего усиливается умиление и обращается в плач.
Плодом молитвы являются ощущение присутствия Божия, живая память о смерти, страх суда и осуждения.
Плоды истинной молитвы: светлый мир души, соединенный с тихой, молчаливой радостью, чуждой мечтательности, самомнения и разгоряченных порывов и движений; любовь к ближним, не отделяющая для любви добрых от злых, но ходатайствующая обо всех пред Богом как о себе.
Плод молитвы состоит в просвещении ума и умилении сердца, в оживлении души жизнью духа.

 

Истинно, истинно говорю вам: о чем ни попросите Отца во имя Мое, дacm вам (Ин. 16, 23), — сказал Господь, и еще с подтверждением: истинно, истинно говорю вам. Какой стыд для нас, что мы не умеем пользоваться таким неотложным обетованием! И добро бы только нам стыд от того: а то наводится тень и на само обетование, будто оно слишком велико и неисполнимо. Нет, вина вся на нас, и главным образом в том, что мы не сознаем себя верными рабами Христовыми и совесть не дает нам чаять какой-либо милости от Господа. К тому же и то бывает, что если иногда и приступает кто просить о чем Бога, то с раздвоенною душою: помянет о том мимоходом в молитве своей раз и два — и бросает, да и говорит потом: «Не слышит Бог». Нет, — прося чего-либо особенно, надо держать неотступность и неутомимость в молитве, подобно вдове, которая и бессердечного судию докучанием своим заставила удовлетворить ее прошению. Настоящие молитвенники, испрашивая что-либо в молитве, соединяют с молитвою пост, бдения, лишения всякого рода и всякое благотворение, и притом просят не день, не два, а месяцы и годы; зато и получают. Им подражайте, если желаете иметь успех в молитве.

 

 

 

 

   Пусть никто не думает, братья мои христиане, будто одни лица священного сана и монахи имеют долг непрестанно и всегда молиться, а не миряне. Нет, нет, все мы, христиане, имеем долг пребывать в молитве… И Григорий Богослов учит всех христиан и говорит им, что чаще надлежит поминать в молитве имя Божие, чем вдыхать воздух… К этому же примите во внимание и способ молитвы, как можно непрестанно молиться: именно, молиться умом. А это всегда можем делать, если захотим. Ибо и когда сидим за рукоделием, и когда ходим, и когда пищу принимаем, и когда пьем, всегда умом можем молиться и творить умную молитву, благоугодную Богу, молитву истинную. Телом будем работать, а душою молиться. Внешний наш человек пусть исполняет свои телесные дела, а внутренний весь пусть будет посвящен на служение Богу и никогда не отстанет от этого духовного дела умной молитвы, как заповедует нам и Богочеловек Иисус, говоря во святом Евангелии: ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне (Мф. 6, 6). Клеть души есть тело, двери наши суть пять чувств телесных. Душа входит в клеть свою, когда ум не блуждает туда и сюда по делам и вещам мирским, но находится внутри нашего сердца. Чувства наши затворяются и остаются такими, когда мы не даем им прилепляться ко внешним чувственным вещам, и ум наш, таким образом, остается свободным от всякого пристрастия мирского и сокровенной умной молитвой соединяется с Богом, Отцом своим.

 

Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно.

Все люди имеют потребность в молитве не менее той, какую имеют древа в воде; ибо как они не могут приносить плодов, не принимая сока от корней, так и мы, не будучи напоеваемы молитвами, не можем приносить в изобилии многоценных плодов благочестия.

И молитвословие самое усердное не проходит без того, чтоб мысль не отклонялась и нигде не блуждала. Что же придумано к уврачеванию ее? Придумано молиться коротенькими молитвами, которые бы держали мысль пред лицем Бога и не давали ей повода уклоняться. Воззвание: «Господи, помилуй!» и другие краткие молитовки, коими переполнены все чины нашего богослужения и наших молитвословий, что другое значат, как не средство держать мысль пред лицем Бога? Не набирай, однако ж, их слишком много, чтоб не обременить ими память и не заставить внимание разбегаться под ними, что будет совсем противно цели, для которой они назначаются — держать внимание собранным. Двадцать четыре молитовки святого Иоанна Златоуста — достаточная мера. Из них избери, которые ближе подходят к твоему состоянию и больше подходят тебе по душе; заучи и повторяй то одну, то другую, то третью; и поменьше можно. Не одну, а несколько их иметь хорошо для разнообразия и оживления духовного вкуса; в употреблении их, однако ж, не следует скоро переходить от одной к другой, а взяв одну, которая ближе подходит к твоей духовной потребе, взывай ею к Богу, пока не притупится вкус к ней. Можешь и все молитвословие свое или часть его заменить сими молитовками, положив повторять их по нескольку раз… Но всегда имей в виду — держи внимание к Богу неотлучным.

Предстояние на молитве по-видимому одно, но в самом деле имеет в себе многое различие и разные степени. Одни приступают к Богу как к другу, а вместе и Владыке своему, и приносят Ему песнь и молитву уже не за себя, а в заступление ближних. Другие ищут духовного богатства, славы и большего дерзновения. Иные умоляют Бога избавить их совершенно от их соперника. Другие испрашивают некоторого достоинства. Иные умоляют о совершенном прощении долгов. Некоторые просят освобождения из темницы, а другие наконец — разрешения грехов.
Прежде всего изобразим на хартии нашего моления искреннее благодарение Богу; потом исповедание грехов и сокрушение души в чувстве; после сего да представляем Царю всяческих наши прошения. Сей образ молитвы есть самый лучший, как одному из братии от Ангела Господня было показано.
Если ты предстоял когда-нибудь перед земным судиею как обвиненный, то не нужно тебе искать другого образа для предстояния на молитве. Если же ты сам не предстоял на суде и не видал других истязаемых, то по крайней мере научайся молиться из примера больных, как они умоляют врача о пощаде, когда он приготовился резать или жечь их тело.

 

Все, чего ни попросите в молитве с верою, получите (Мф. 21, 22). Я, скажешь, много раз просил и не получил. Несомненно, это потому, что ты плохо просил — или с неверием, или с гордостью, или же неполезного тебе; если же просил часто и полезного, то не с настойчивостью… Если же просишь не с усилием и великой настойчивостью, то не получаешь. Сначала нужно пожелать, а пожелав, просить истинно с верой и терпением полезного каждому, причем чтобы тебя ни в чем не осуждала совесть как просящего нерадиво или легкомысленно, — и тогда получишь, если того хочет Бог. Ведь Он лучше тебя знает, что полезно тебе, и может быть, вследствие этого отлагает исполнение просьбы, премудро заставляя тебя быть прилежным к Нему, чтобы ты знал, что значит дар Божий, и хранил данное со страхом. Ведь все, что приобретается с великим усилием, стараются сохранить, чтобы, потеряв полученное, не погубить и великих усилий и, отвергнув благодать Господа, не оказаться недостойным вечной жизни.
…Бог нас услышит, если, во-первых, мы достойны получить просимое; во-вторых, если мы молимся согласно с заповедями Божиими; в-третьих, если молимся непрестанно; в-четвертых, если не просим ничего житейского; в-пятых, если просим полезного; в-шестых, если исполняем должное и со своей стороны и, по природе своей будучи смертными, через общение с Богом — восходящими к бессмертной жизни.

 

 

 

 

   Как рано надо начинать детям поститься? По учению древних отцов, здоровый младенец не постится лишь тогда, когда еще питается молоком матери, т. е. примерно до трех лет. (В древности еврейские женщины кормили младенцев своим молоком до 3-х лет.) Вместе с необходимостью соблюдения в той или иной мере поста следует позаботиться и о предохранении детей от привычки пресыщения или слишком частого, не в установленное время, принятия пищи. В этом отношении святитель Феофан Затворник дает родителям такое указание:«Должно так питать дитя, чтобы, развивая жизнь тела, доставляя ему крепость и здоровье, не разжечь в душе плотоугодия. Не должно смотреть, что дитя мало, надобно с первых лет начинать остепенять преклонную к грубому веществу плоть и приучать к обладанию над нею, чтобы и в отрочестве, и в юности, и после них легко и свободно можно было управляться с этой потребностью».
Когда дети подрастут и определятся их характеры и склонности, родителям надо проявить тактичность в отношении нормы их поста. Нельзя, например, лишать их сладкого против их воли или проводить в постные дни такое снижение качественного состава пищи, которое будет выходить за пределы обычной нормы церковного устава. Для слабых и больных детей, естественно, могут быть допущены и ослабления, и отступления от поста.
Точно так же взрослых детей (юношей и девушек) нельзя уже насильно держать на строгом выполнении всех норм поста, если они будут сильно тяготиться им. В этом случае пощение не даст пользы душе, а может ее ожесточить. Господь сказал: милости хочу, а не жертвы (Мф. 9,13). И весь смысл поста в добровольном воздержании и ограничении себя. И чтобы для взрослых детей не были тяжелы обычные нормы поста, детей и следует приучать к посту с самого младшего возраста.

Пост тела есть пища для души.

Кто из животных столько силен, как лев? Но из-за чрева своего и он попадает в сети, и тогда все могущество его смиряется.

Берегись измерять пост простым воздержанием от пищи. Те, которые воздерживаются от пищи, а ведут себя дурно, уподобляются диаволу, который, хотя ничего не ест, однакож не перестает грешить.

Начальник бесов есть падший денница; а глава страстей есть объядение.

Никогда не может достигнуть совершенной чистоты тот, кто надеется приобрести ее одним воздержанием, то есть телесным постом, если не познает, что воздержание нужно для того, чтобы, по усмирении плоти постом, легче мог вступить в брань с прочими страстями.

 

Пост телесный подразумевает: ограничение в пище; употребление особого вида пищи; редкий прием пищи.
Душевный пост также должен включать в себя: ограничение внешних впечатлений — пищи души, информации, которую привык получать человек ежедневно в огромных объемах; контроль над информацией, то есть над качеством пищи, которую получает душа, исключением того, что раздражает страсти; редкий прием пищи, то есть периоды уединения, молчания, безмолвия, пребывания с самим собой, которые дают человеку возможность познать свои грехи и осуществить главную цель поста — покаяние…
Наши страсти тесно связаны с чувственными образами. Страсть появляется в сознании в виде греховного образа; и наоборот, греховный образ, воспринятый со стороны, возбуждает страсть в нашем сердце (преподобная Синклитикия называла глаза «окнами смерти»).
Сценой, на которой непрестанно демонстрируются человеческие страсти во всем их разнообразии, эффективности и изощренности, в наше время является телевизор. Он похож на источник постоянной радиации, который облучает смертоносным стронцием психику людей.
Телевизор держит человека в страстном напряжении, как будто в пространстве его экрана заключен сгусток всех чувственных эмоций, страстей, похоти, жестокости, преступлений. То, с чем человек в прошлые века мог — и то случайно — соприкоснуться несколько раз в жизни (скажем, картина убийства), теперь он видит каждый день…
Душа имеет три способности: разум, эмоцию и волю. От неразлучной дружбы с телевизором воля у человека обессиливается, как у тех, кто часто принимает сеансы гипноза; чувство притупляется и требует новых острых ощущений и «допингов», а разум становится порабощенным сменяющими друг друга картинами, которые заставляют его жить в каком-то фантастическом мире, в постоянно продолжающейся фантасмагории.
У разума две силы: образное и словесное общение. Слишком обильная, неуправляемая информация развивает низшую, механическую память, но подавляет творческую силу и энергию… Ум становится дряблым и пассивным иждивенцем чужих мнений и идей. Картины, которые человек увидел на экране телевизора, вращаются в его подсознании, всплывают в памяти, мелькают в сновидениях, как призраки. Мышление становится поверхностным, а язык — болтливым. Защитные силы психики истощаются, не будучи способными справиться с лавиной впечатлений.
Где место для безмолвия, для сердечной молитвы? Человек не видит самого себя, он живет как будто не в доме, а в театре с непрекращающимися представлениями.
Святые отцы говорят о том, что существуют три вида деятельности ума: это созерцание, рождающееся в безмолвии молитвы, рассуждение и воображение; при этом воображение — самый низший вид мышления, соединенный с чувственными страстями и фантазией. Святые отцы заповедовали пребывать в молитве, давать, когда это нужно в практической жизни, место рассудочному размышлению (при этом знать его меру и пределы) и бороться с воображением как со своим противником. А телевизор способствует обратному: развитию воображения, подавлению творческой силы ума и потере молитвы. Человек, проводящий время поста у телевизора, похож на обжору и пьяницу, который глотает все без разбора, даже не разжевывая куски, и при этом считает, что он держит пост по всем уставам Церкви.

 

 

 

 

   Причина установления родительских суббот заключается в том подвиге, в котором пребывают христиане. Если, по учению святого апостола Павла, без любви я ничто, то, значит, и самый подвиг поста, если не будет сопровождаться истинной взаимной любовью, потеряет свое значение, и постящиеся не достигнут своей цели, добродетель потеряет свою силу. Поэтому Церковь приглашает своих членов ко всеобщему молению об умерших, избрав субботы 2-й, 3-й и 4-й недели Великого поста.
Другая причина заключается в том, что в великопостные дни кроме суббот и воскресений, нет литургий, и умершие лишаются тех благ, которые доставляет им поминовение при литургии. А потому Церковь установила особенное моление об умерших в упомянутые дни. Суббота в библейском понимании — это «день покоя», поэтому мы и молимся об упокоении родных и близких в селениях праведных.
У Бога все живы. Церковную жизнь проникает живое сознание и чувство, что наши усопшие продолжают жить по смерти, только в иной форме, чем на земле. Поэтому не прекращается и молитвенная связь с ними Церкви странствующей.Ни смерть, ни жизнь… не могут отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, господе нашем (Рим. 8, 38). Отшедшие нуждаются только в одной помощи со стороны своих братьев — в молитве о прощении грехов. И вот какое дерзновение мы имеем к Нему (Сыну Божию), что когда просим чего по воле Его, Он слушает нас. А когда мы знаем, что Он слушает нас во всем, чего бы мы ни просили, — знаем и то, что получаем просимое от Него. Если кто видит брата своего согрешающего грехом не к смерти, то пусть молится, и Бог даст ему жизнь, то есть согрешающему грехом не к смерти(1Ин. 5, 14-16). В соответствии с этим наставлением апостола и Церковь молится о всех своих чадах, которые умерли с искренним покаянием. Молясь о них, как о живых, Церковь следует словам апостола: живем ли — для Господа живем; умираем ли для Господа умираем: и потому, живем ли или умираем, — всегда Господни. Ибо Христос для того и умер, и воскрес, и ожил, чтобы владычествовать и над мертвыми и над живыми (Рим. 14, 8-9).
Отпущение грехов грешникам, согрешающим не к смерти, может быть дано как в здешней жизни, так и после смерти, это естественно заключить из слов Самого Господа: если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Святаго, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем (Мф.12, 32). Равным образом из слова Божия знаем, что Господь имеет ключи ада и смерти (Откр. 1, 18), следовательно, силен отверзать затворы адовы по молитвам Церкви и в силу умилостивительной Бескровной Жертвы, приносимой за усопших.

   Молясь об усопших, Церковь предстательствует о них, так же как и за живых, не собственным именем, а именем Господа Иисуса Христа (Ин. 14, 13-14) и силою Его крестной жертвы, принесенной во избавление за всех. Эти теплые молитвы способствуют тому, чтобы семена новой жизни, с которыми отошли наши ближние, если эти семена недостаточно успели раскрыться здесь на земле, постепенно раскрывались и развивались под влиянием молитв и при милости Божией, как развивается доброе семя в земле под живительными лучами солнца, при благорастворении воздуха. Но ничто не может возродить гнилые семена, потерявшие начало растительной жизни. В подобных случаях были бы бессильны и молитвы за умерших в нечестии и нераскаянности и погасивших в себе дух Христов (1 Сол. 5, 19).
Конечно, на земле неизвестно, какой участи подвергается каждый по своей смерти. Но молитва любви никогда не бывает бесполезна. Если наши усопшие ближние удостоились Царствия Небесного, они отвечают на молитву о них, ответной молитвой о нас. Если же наши молитвы бессильны помочь им, то, во всяком случае, они не вредны для нас, по слову псалмопевца: молитва моя возвращалась в недро мое (Пс. 34, 13), по слову Спасителя: мир ваш к вам возвратится (Мф. 10, 13). Но они полезны для нас. «Если кто-нибудь, — замечает святой Иоанн Дамаскин, — хочет помазать больного миром или каким иным священным елеем, то сперва делается причастным помазанию сам, то есть помазующий, а потом помазует больного: итак, всякий, подвизающийся о спасении ближнего, сперва получает пользу сам, потом приносит оную ближнему: ибо не неправосуден Бог, чтобы забыть дела, по слову божественного апостола».

 

 

Упокой, Боже, рабы Твоя, и учении я в раи, идеже лицы святых, Господи, и праведницы сияют ако светила: усопшия рабы Твоя упокой, презирая их вся согрешения.
«Упокой, Боже, рабов Твоих и дай им место в раю, где сонмы святых, Господи, и праведники сияют, как светила. Усопших рабов Твоих упокой, невзирая на все их согрешения».

Вся суета человеческая, елика не пребывают по смерти: не пребывает богатство, ни сшествует слава: пришедшей бо смерти, сия вся потребишася. Темже Христу безсмертному возопиим: преставленнаго от нас упокой, идеже всех есть веселящихся жилище.
«Все человеческое, что не остается после смерти — ничтожество: не остается с человеком богатство, не сопутствует ему слава. Только придет смерть — и все это исчезло. Поэтому воскликнем бессмертному Христу: упокой переселившегося от нас там, где жилище всех радующихся!»

Со духи праведных скончавшихся души раб Твоих, Спасе, упокой, сохраняя их во блаженней жизни, яже у Тебе, Человеколюбче.
«Спаситель! Упокой души рабов Твоих с духами праведников, достигших совершенства, храня их в блаженной у Тебя жизни, Человеколюбец!»

   Ничего безрассудного, ничего бесполезного не передано от Христовых проповедников и учеников и не принято преемственно Церковью Божией; совершать поминовение усопших в правой вере при Божественном и преславном Таинстве — дело весьма богоугодное и полезное.

Если всепроницательная Премудрость Божия не возбраняет молиться за умерших, не значит ли это, что еще позволено бросить веревку, хотя не всегда достаточно надежную, но иногда, а может быть и часто, спасительную для душ, отпавших от берега временной жизни, но не достигших вечного пристанища? Спасительную для тех душ, которые колеблются над бездной между телесной смертью и последним судом Христовым, то поднимаясь верой, то погружаясь делами, недостойными ее, то возвышаясь благодатью, то низводясь останками поврежденной природы, то возносясь божественным желанием, то запутываясь в грубой, еще не совсем совлеченной одежде земных помышлений…

Мы веруем, что души людей, впадших в смертные грехи и при смерти не отчаявшихся, но покаявшихся еще до разлучения с настоящей жизнью, только не успевших принести никаких плодов покаяния (такими плодами могли быть их молитвы, слезы, коленопреклонения при молитвенных бдениях, сокрушения, утешение бедных и выражение в поступках любви к Богу и ближним), — души таких людей нисходят в ад и терпят за учиненные ими грехи наказания, не лишаясь, впрочем, надежды на облегчение. Облегчение же они получают по бесконечной благости Божией через молитвы священников и благотворения, совершаемые за умерших, а особенно силою Бескровной Жертвы, которую, в частности, приносит священнослужитель для каждого христианина за его близких, и вообще за всех повседневно приносит кафолическая и апостольская Церковь.

Иерей смиренно молит благость Божию, чтобы Он отпустил умершему прегрешения, случившиеся по немощи человеческой, принял на лоно Авраама, Исаака и Иакова, в место «отонюдуже отбеже болезнь, печаль и воздыхание», презирая Своим человеколюбием всякий грех, соделанный ушедшим от жизни. Ибо никто не чист от греха, как говорят пророки.

Не странно ли? Когда ты отдаешь дочь в замужество, не почитаешь несчастием, если муж отходит с нею в дальнюю сторону и там живет счастливо; потому что скорбь разлуки облегчается слухом о их благополучии; а здесь, когда не человек, но Сам Господь берет к Себе твоего родственника, ты печалишься и сетуешь!

Ты плачешь о том, что умерший оставил тебя, а не думаешь о тех, кого он нашел.

 

На могильных плитах, оставшихся в местах захоронений христиан в ранние послеапостольские времена, встречаются надписи: «Живи в Духе!», «Живи в Боге!»
Сколько радости заключено в таком пожелании живых! Что может быть блаженнее для них, чем жить в Боге?!
«Живи в Боге!» — в этом пожелании усопшим христиане выражали и свою веру в светлое бессмертие христианской души, приобщившейся к вечно живому Богу, и радость единения живых и мертвых в Боге, так как Бог не есть Бог мертвых, но живых, ибо у Него все живы (Лк. 20, 38).

Единение верующего с Богом переживается блаженной радостию его души. Единение с Богом есть в то же самое время и общение христианина со всеми другими верующими. Пребывая во Христе, мы находимся в общении со всеми нашими умершими сродниками, предками нашими и со всеми теми, чей прах рассеян по всей земле уже сотни и тысячи лет. Нас всех — и мертвых и живых — объединяет Христос; и все мы — мертвые и живые — живем во Христе. Какая радость жить во Христе!
Но живем ли мы во Христе? Увы, нет, не живем.
Что же нам нужно, чтобы жить во Христе и чтобы Христос жил в нас?
Ответ один: нам нужно не грешить. Все, что противно Господу, что Он ненавидит, того ты не должен делать (Сир. 15, 11), а должен поступать в жизни так, как Он поступал. Чтобы Христос пребывал с нами, в нас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе (Флп. 2, 5). А это так трудно! Подвижники благочестия предпринимали великие усилия, чтобы воспламенить в себе любовь к Богу и приблизиться к Нему. Непрестанная молитва в сочетании с тщательным соблюдением заповедей Божиих способствует нашему приближению к Богу.
И чем больше в нас любви, тем ближе мы к Богу и тем полнее будет наше пребывание с Богом и в Боге. Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем (1 Ин. 4, 16).
Вот тогда-то (не раньше!) мы, живые, получим действительную возможность находиться в общении с нашими усопшими.

Вот тогда-то мы, живые, сами освящаемые пребывающим в нас Христом Богом, можем и о других просить в молитве помилования, освящения и спасения. И эта молитва наша не будет тщетна, потому что Сам Христос внимает ей и исполняет ее, видя, с каким усердием, с какой любовью мы домогаемся прощения грехов усопшим и упокоения их вместе со святыми.
Что посеет человек, то и пожнет (Гал. 6, 7).

Хотите сами обрести по смерти упокоение со святыми? Стремитесь уже теперь, живя на земле, проводить праведную жизнь: исполнять заповеди Божий, творить милостыни, окормляться святыми Таинствами в Церкви Христовой и, молясь о прощении своих прежних грехов, просить у Господа благодатной помощи, чтобы впредь не грешить.
Хотите, чтобы за вас молились другие тогда, когда вы будете умершими? Молитесь ныне сами за прежде усопших рабов Божиих.
Наша молитва о помиловании других бывает дерзновенна и действенна пред Богом, когда мы сами удостоимся помилования от Бога.
Господи, помилуй нас грешных! Сподоби, Господи, впредь без греха сохранятися нам! Сподоби жить по заповедям Твоим, по воле Твоей, и услышь нашу молитву об усопших: прости их грехи и со святыми души их упокой! Аминь.

 

 

 

 

   Во вторую Неделю Великого поста мы совершаем память святителя Григория Паламы, архиепископа Фессалоникийского. Во вторую Неделю Великого поста Святая Церковь говорит нам о тайне света, к которому мы должны приобщиться, если хотим увидеть Воскресение Христово. Святитель Григорий Фессалоникийский и богословские споры в XIV веке, связанные с его именем, учили о том, что свет Преображения есть свет нетварный, несотворенный. Опровергая ересь западных богословов, это учение напоминало о слове Писания, что Бог есть свет, и, исповедуя Бога Отца и Бога Сына, Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, мы веруем, что Богом-Светом сотворен другой — тварный свет, тот, о котором сказано в книге Бытия: «Сказал Бог, да будет свет».
Эти догматические вопросы не были отвлеченными для жизни Церкви. Не должны они быть отвлеченными и для нас. Беда, если мы воспринимаем их как простые богословские или ученые рассуждения, не имеющие никакого отношения к нашей жизни. Это может означать только одно: что тот свет, о котором нам возвещает Бог, — свет, в котором нет никакой тьмы, — для нас остается неувиденным, и мы не приносим печали покаяния в том, что пребываем во тьме. Все беды в Церкви связаны, в конце концов, с тем, что какие-то тайны веры становятся отвлеченными, переставая быть живыми, насущными вопросами, решающими нашу судьбу, и мы теряем глубину веры, полноту христианского призвания, которое должны осуществить в Церкви.

 

Православия светильниче, Церкве утверждение и учителю монахов доброто, богословов поборниче непреоборимый, Григорие чудотворче, Фессалонитская похвало, проповедниче благодати, молися выну спастися душам нашим.
«Григорий чудотворец, светило Православия, опора и учитель Церкви, красота монахов, защитник богословов неодолимый, слава Фессалоник, проповедник благодати, молись о вечном спасении душ наших».

Премудрости священный и божественный орган, богословия светлую согласно трубу, воспеваем тя, Григорие Богоглагольниче: но яко ум Уму первому предстояй, к Нему ум наш, отче, настави, да зовем: радуйся, проповедниче благодати.
«Учитель веры, Григорий, священное и Божественное орудие мудрости, мы стройно воспеваем тебя, громкую трубу богословия. Как разум, близко стоящий к верховному Разуму, направь к Нему, отче, разум наш, и мы будем восклицать: радуйся, проповедник благодати!»

 

   Святитель Григорий Палама, архиепископ Солунский, родился в 1296 году в Малой Азии. Во время турецкого нашествия семья бежала в Константинополь и нашла приют при дворе Андроника II Палеолога (1282-1328). Отец святого Григория стал крупным сановником при императоре, но вскоре умер, и сам Андроник принял участие в воспитании и образовании осиротевшего мальчика. Обладая прекрасными способностями и большим прилежанием, Григорий без труда освоил все предметы, составлявшие полный курс средневекового высшего образования. Император хотел, чтобы юноша посвятил себя государственной деятельности, но Григорий, едва достигнув 20-ти лет, удалился на Святую Гору Афон в 1316 году (по другим сведениям, в 1318 г.) и поступил послушником в монастырь Ватопед, где под руководством старца, преподобного Никодима Ватопедского (память 11 июля), принял постриг и начал путь подвижничества. Через год ему явился в видении святой евангелист Иоанн Богослов и обещал свое духовное покровительство. Мать Григория вместе с его сестрами также приняла монашество.

После преставления старца Никодима инок Григорий проходил 8 лет свой молитвенный подвиг под руководством старца Никифора, а после кончины последнего перешел в лавру преподобного Афанасия. Здесь он прислуживал за трапезой, а затем стал церковным певцом. Но через три года, стремясь к более высоким ступеням духовного совершенства, он поселился в небольшой отшельнической обители Глоссии. Настоятель этой обители стал учить юношу сосредоточенной духовной молитве — умному деланию, которое постепенно разрабатывалось и усваивалось монахами, начиная с великих пустынников IV века Евагрия Понтийского и преподобного Макария Египетского (память 19 января). После того, как в XI веке в трудах Симеона Нового Богослова (память 12 марта) подробное освещение получили внешние молитвенные приемы умного делания, оно было усвоено афонскими подвижниками.

Опытное применение умного делания, требующее уединения и безмолвия, получило название исихазма (от греч. «покой», «молчание»), а сами практикующие его стали называться исихастами. За время пребывания в Глоссии будущий святитель полностью проникся духом исихазма и принял его для себя как основу жизни. В 1326 году из-за угрозы нападения турок вместе с братией он перебрался в Солунь (Фессалоники), где тогда же был рукоположен в сан священника.

   Свои обязанности пресвитера святой Григорий сочетал с жизнью отшельника: пять дней недели проводил в безмолвии и молитве, и только в субботу и воскресенье пастырь выходил к народу — совершал богослужение и произносил проповеди. Его поучения часто вызывали у предстоящих в храме умиление и слезы. Однако полная отрешенность от общественной жизни святителю была несвойственна. Иногда он посещал богословские собрания городской образованной молодежи во главе с будущим патриархом Исидором. Возвращаясь как-то из Константинополя, он обнаружил близ Солуни местечко Верии, удобное для уединенной жизни. Вскоре он собрал здесь небольшую общину монахов-отшельников и руководил ею в течение 5-ти лет. В 1331 году святитель удалился на Афон и уединился в скиту святого Саввы, близ лавры преподобного Афанасия. В 1333 году он был назначен игуменом Есфигменского монастыря в северной части Святой Горы. В 1336 году святитель вернулся в скит святого Саввы, где занялся богословскими трудами, которых не оставлял уже до конца жизни.

А между тем в 30-е годы XIV века в жизни Восточной Церкви назревали события, поставившие святителя Григория в ряд наиболее значительных вселенских апологетов Православия и принесшие ему известность учителя исихазма.

Около 1330 года в Константинополь из Калабрии приехал ученый монах Варлаам. Автор трактатов по логике и астрономии, умелый и остроумный оратор, он получил кафедру в столичном университете и стал толковать сочинения Дионисия Ареопагита (память 3 октября), апофатическое богословие которого было признано в равной мере и Восточной и Западной Церквами. Вскоре Варлаам поехал на Афон, познакомился там с укладом духовной жизни исихастов и, на основании догмата о непостижимости существа Божия, объявил умное делание еретическим заблуждением. Путешествуя с Афона в Солунь, оттуда в Константинополь и затем снова в Солунь, Варлаам вступал в споры с монахами и пытался доказать тварность Фаворского света; при этом он не стеснялся поднимать на смех рассказы иноков о молитвенных приемах и о духовных озарениях.

Святитель Григорий, по просьбе афонских монахов, обратился сначала с устными увещаниями. Но видя безуспешность подобных попыток, он письменно изложил свои богословские доводы. Так появились «Триады в защиту святых исихастов» (1338 г.). К 1340 году афонские подвижники с участием святителя составили общий ответ на нападки Варлаама — так называемый «Святогорский томос». На Константинопольском Соборе 1341 года в храме Святой Софии произошел спор святителя Григория Паламы с Варлаамом, сосредоточившийся на природе Фаворского света. 27 мая 1341 года Собор принял положения святителя Григория Паламы о том, что Бог, недоступный в Своей сущности, являет Себя в энергиях, которые обращены к миру и доступны восприятию, как Фаворский свет, но являются не чувственными и не сотворенными. Учение Варлаама было осуждено как ересь, а сам он, преданный анафеме, удалился в Калабрию.

Но споры между паламитами и варлаамитами были далеко не закончены. К числу вторых принадлежали ученик Варлаама, болгарский монах Акиндин и патриарх Иоанн XIV Калека (1341 — 1347); к ним склонялся и Андроник III Палеолог (1328-1341). Акиндин выступил с рядом трактатов, в которых объявлял святителя Григория и афонских монахов виновниками церковных смут. Святитель написал подробное опровержение домыслов Акиндина. Тогда патриарх отлучил святителя от Церкви (1344 г.) и подверг темничному заключению, которое продолжалось три года. В 1347 году, когда Иоанна XIV на патриаршем престоле сменил Исидор (1347-1349), святитель Григорий Палама был освобожден и возведен в сан архиепископа Солунского. В 1351 году Влахернский Собор торжественно засвидетельствовал православность его учения. Но солуняне приняли святителя Григория не сразу, он вынужден был жить в разных местах. В одну из его поездок в Константинополь византийская галера попала в руки турок. Святителя Григория в течение года продавали в различных городах как пленника, но и тогда он неутомимо продолжал проповедь христианской веры.

Лишь за три года до кончины вернулся он в Солунь. Накануне его преставления ему явился в видении святитель Иоанн Златоуст. Со словами «В горняя! в горняя!» святитель Григорий Палама мирно преставился к Богу 14, ноября 1359 года. В 1368 году он был канонизован на Константинопольском Соборе при патриархе Филофее (1304-1355, 1362-1376), который написал житие и службу святителю.

Слово «пассия» происходит от латинского «passio», что значит — «страдание»(по церковно-славянски — «страсть»). Так называются особые службы, совершаемые Великим постом. Пассии обязаны своим названием тому, что их чин составлен из песнопений Страстной седмицы, чтения евангельских повествований о Страстях Христовых, а также иногда акафиста Страстям Господним или Кресту и поучения о спасительном значении искупительных страданий Спасителя.

В Русской Православной Церкви пассии впервые появляются в XVII веке на юго-западе Руси, а в 1702 году чин пассии впервые был напечатан в Киево-Печерской лавре, как прибавление к богослужебному Уставу. Святитель Иннокентий, архиепископ Херсонский и Таврический составил службу с акафистом Божественным Страстям Христовым. Таким образом, пассия в Православной Церкви является церковным последованием, богослужебным чином, а не драматическим изображением Крестных страданий с преобладанием музыкального элемента, как в Западной Церкви.

В современной богослужебной практике Русской Православной Церкви распространен обычай совершать пассии в вечер четырех воскресных дней Великого поста.

Перед великой вечерней посреди храма поставляется большое Распятие. Во время пения стихир отверзаются Царские врата и из алтаря выносится Святое Евангелие, которое полагается на аналое перед Крестом. Затем следует чтение акафиста и Евангельского повествования о Страстях Христовых. В завершение читается молитва, и духовенство и все молящиеся прикладываются ко Кресту.

Пассия, как молитвенное памятование о страданиях Спасителя, предваряющее несколько раз в течение Великого поста священные воспоминания Великой Пятницы, вместе со всеми другими церковными богослужениями ведет нас через поприще Святой Четыредесятницы к седмице Страстей Христовых и Его Славному Воскресению.

 

 

Наступили для нас, возлюбленные други мои, дни особо углубленных воспоминаний о страданиях Господа нашего Иисуса Христа. Сегодня мы совершаем первую в этом году пассию. И я позволю себе несколько сосредоточить наше общее внимание на евангельском повествовании о страданиях нашего Спасителя.

На Кресте, пред священным изображением которого мы с вами сейчас предстоим с глубоким благоговением, совершилось избавление человеческого рода от власти греха! Совершилось примирение Бога с людьми.

Мы с вами знаем, что за грехопадение первых людей Бог на определенное Им время отдалился от людей. Но было дано людям и обетование, что придет на землю Мессия, Который примирит людей с Богом и восстановит прежние отношения. И вот наступило это время. На землю пришел Сын Божий — обетованный Мессия. Пришел на землю Христос Спаситель, чтобы вернуть людям утраченное ими сыновнее достоинство.

Но очерствели сердца людей вдали от Бога, и, когда пришел на землю Христос Спаситель, многие иудеи не признали в Нем обетованного Мессию. Они не только не приняли Его и принесенного Им нового Божественного учения, но восстали на Него и предали Его на позорную казнь.

Как понять и чем объяснить это страшное событие? Вожди иудейского народа ожидали восстановления чисто житейских, земных прав своего народа. Их не интересовало духовное возрождение людей. Не думали они и о примирении с Богом, от Которого в своем жестокосердии и эгоизме все более и более удалялись. В таком настроении воспитывали они и народ свой. Но Сын Божий, пришедший спасти погибающее человечество, принес на землю Божественное учение, которое должно было совершенно изменить духовный облик человека.

За Христом устремились люди, которые духовно изголодались в своем удалении от Бога. Его учение о безграничной любви и правде влекло к Нему людей.

Он проповедовал кротость и смирение… Творил невиданные доселе чудеса… Люди спрашивали друг друга: «Кто Он?» Ибо никогда в Израиле не было пророка большего, чем Он… И хотели провозгласить Его своим царем. Но Он уклонялся от этого.

Фарисеи и книжники, видя, что Христос привлекает к Себе все больше и больше людей, боялись потерять свое влияние на людей и сумели восстановить иудеев против Него. Достигнуть этого было нетрудно. Люди, восхищавшиеся Его учением и удивлявшиеся чудесам, не проникали глубоко в это учение и потому сделались послушным орудием в руках врагов Христа. А Христос строго обличал фарисеев и книжников за искажение закона, развращение народа и злоупотребление своим положением. Фарисеи же клеветали на Христа, будто Он нарушал закон Моисеев и этому учил народ.

Сбылось предсказание Симеона Богоприимца: «Сей лежит на падение и восстание многих». Кто же пал?

Пали гордые, самолюбивые, тщеславные и своекорыстные вожди народа иудейского! Им надлежало бы раньше других принять Божественное учение Христа и стать Его учениками. Но помешало им их суемудрие.

Народ иудейский не способен был глубоко анализировать и правильно понимать вражду фарисеев к явившемуся Чудотворцу и Учителю. Он склонен был слепо повиноваться своим вождям. А потому оказался способным восстать даже на Того, Кто творил только добро, перед Кем он благоговел, Кого собирался провозгласить своим царем.

Вот в чем причина, что иудейский народ восстал на своего Мессию, своего Спасителя, пришествие Которого было предвозвещено пророками. Люди, мало внимательные к путям Божиим, заглушившие в себе высшие духовные потребности, не узнали в новом Учителе Спасителя мира и по наущению своих вождей предали Его на позорную жестокую смерть.

А Господь Спаситель безропотно исполнил возложенную на Него миссию искупления человеческого рода. Примирил нас с Богом. Сделал нас опять возлюбленными и близкими ему.

Но, други мои, как неизмеримо велика была тяжесть принятого Спасителем на Себя Креста!.. Горька была чаша, испитая Им.

Мысленно следуя за Господом по Его пути, начиная от Сионской горницы, сперва в Гефсиманский сад, затем на суд первосвященников, у царя Ирода, у Пилата, на пути к месту распятия и находясь на самой Голгофе,- мы видим, что страдания Его начались при самом начале этого скорбного пути. И тяжесть принятого на Себя страдальческого подвига чувствовал Сам Божественный Страдалец. Уже в Гефсиманском саду Он начал «ужасатися и тужити», о чем сказал Своим ближайшим ученикам: «Прискорбна есть душа Моя до смерти». И начал молиться Своему Небесному Отцу.

Сильно было Его молитвенное обращение к Богу. Кровавый пот выступил на Его лице. А впереди ожидали Его еще большие страдания. Его ожидала Голгофа. Это место казни самых тяжких преступников, разбойников и злодеев. И Ему, безвинному и безгрешному, предстояли не только тяжелые физические боли, но и душевные страдания от того позора, который предстояло перенести.

Мы можем спросить: «Зачем Он вознесен на Крест? Зачем такая бесславная смерть?» Но ничего не бывает случайного. В ветхозаветном слове Божием было сказано: «Проклят всякий, висящий на древе».

И Господь Иисус Христос, взойдя на Крест, показывает, что Он Своей смертью снимает тяготевшее над всем миром проклятие, беря на Себя грехи всего мира, и что теперь уже не будет стены, отделяющей людей от Бога.

Весь позор грехов человеческих и пороков смыт позорной смертью Божественного Спасителя.

Но не только в этом причина крестных страданий Спасителя. Страдания ужасны. Нашими человеческими словами невозможно передать силу и глубину их… К концу страдальческих часов близкие люди оставили Его. Он мучается в предсмертном огне один… Кругом Него проявление злобы и насмешек… Он взывает к небу, к Своему Небесному Отцу, но и оно молчит.

По человечеству Он оставлен в эти минуты и Своим Отцом.

Какова, значит, сила зла и греха человеческого, если во искупление ее понадобилось такое ужасное наказание!

Скорбная чаша была так горька, что в конце страданий исторгла страшный предсмертный вопль: «Боже Мой, Боже Мой, почто Мя оставил еси!» Не ропот и не отчаяние выразил Умирающий, а показал безмерность страдании и уничижения Своего во плоти… Но какую великую любовь к нам показал Бог, отдав Своего Единородного Сына на такие муки.

О Господи, чем и как благодарить нам Тебя? Какие мы неоплатные должники перед лицом Твоей Божественной святости и чистоты, перед лицом Твоих страданий. Слышите, дорогие мои, что произносят умирающие уста Спасителя, о чем Он молится Своему Небесному Отцу? «Отче, отпусти им, не ведят бо, что творят». Из умирающего сердца, из холодеющих уст льется молитва за врагов, поток любви Божественной к грешному миру.

Можем ли мы без трепета внимать этим словам?.. О ком молится умирающий Спаситель? О всех, кто осудил Его на смерть. Во все времена жизни Господа на земле Его всегда окружали люди — множество народа следовало за Ним (Мф. 4, 25), вокруг Него собирались тысячи народа (Лк. 12, 1) и теснили Его (Мк. 5, 24). Ближайшие ученики никогда не оставляли Его. Но когда Он был взят и предстал пред судом беззаконных первосвященников и фарисеев. Он остался один… Где же были все окружавшие и теснившие Его прежде люди? Где исцеленные Им, больные и многочисленные слушатели? Где Его ученики? Где Петр, обещавший всегда следовать за Ним?

На суде никого не было. Никто не свидетельствовал о Господе Иисусе. Никто не промолвил в Его оправдание и защиту ни единого слова. Один предстоял Христос пред Своими судьями. Он не нуждался в свидетелях. Он Сам свидетельствовал об истине (Ин. 18, 37)… Свидетельствовал о том, что …так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную (Ин. 3, 16).

Мы знаем, что: так угодно было Божественной воле. Но наше сердце, сердце человека, остается как бы неудовлетворенным: неужели не было никого из людей, кто бы решился доброе слово сказать о Господе пред Его судьями, кто бы свидетельствовал в Его защиту!.. Нас поражает зрелище неблагодарности, ослепления, безумия и жестокости современников Христа.

Рядом с благим и кротким ликом Христа нас изумляют та злоба и ожесточение, с которыми и архиереи, и книжники, и народ преследуют Праведника. Поражает то неистовство и безумие, с которыми толпа кричит Пилату: «Распни, распни Его!» Озлобленность иудеев была так велика, что привела в недоумение даже язычника Пилата.

Не найдя за Христом вины, Пилат пытается отпустить Его, пытается пробудить в иудеях уж если не сознание ими ошибки, то хотя бы простое человеческое сострадание к ни в чем не повинному человеку. Он умывает перед толпой руки в знак того, что неповинен в смерти Праведника. Но это вызывает еще большее озлобление, и толпа вопиет: «Кровь Его на нас и на чадех наших!» (Мф. 27, 25). Любвеобильный и кроткий Спаситель молча смотрит на это народное безумие. Скорбь в пречистых глазах Его… Не эти ли же люди так недавно следовали за Ним толпами, слушали Его учение, приносили к Нему своих больных, и Он исцелял их… Не эти ли люди за несколько дней перед сим встречали и провожали Его восторженными криками: «Осанна Сыну Давидову!»

Как эти люди могли забыть Его знамения и чудеса, Его высокое учение?

Пилат уступил требованиям народа. Господь Спаситель уже пригвожден ко Кресту. Раны от гвоздей причиняют боль и страдание. Кровь истекает из ран. На пречистом лице Его струйки крови. Это терновый венок ранил Его святую главу, и кровь сочится и из этих ранок. Человеческое сердце сжимается от боли при одном только взгляде на Распятого. Но не трогает эта картина ожесточенных сердец иудеев. Проходя мимо Голгофы, они продолжают хулить Бога и злобными насмешками увеличивают душевную боль распятого Христа. А безгрешный, невинный Страдалец кротко просит Своего Небесного Отца: «Отче, отпусти им, не ведят бо, что творят». Молит Господь Отца Своего за тех, кто предал Его на распятие… Молит за тех, кто распинал Его, исполняя повеление начальников, а сами, возможно, и действительно не знали, кого они распинают… Молился, имея в виду и нас с вами, дорогие мои, ибо и мы продолжаем распинать Его…

На протяжении нашей духовной сознательной жизни мы много раз слышали и читали в Святом Евангелии об этом жестоком и страшном преступлении человечества по отношению к Сыну Божию. Слышали и о величайшей любви и милосердии Спасителя к людям.

Всякий раз эта трагедия производит огромное впечатление на нашу душу. Вызывает сокрушение о наших грехах. Проверим себя, дорогие мои! Иудейский народ не знал истины. А мы ее знаем! Мы крещены и просвещены Духом Святым. От дней нашего детства мы хорошо знаем, что такое добро и что зло. И, зная это, мы часто сознательно идем по пути греха. Как же нам, дорогие, надо каяться в этом и молить Бога о прощении! Только слова нашей молитвы должны быть другими. Хоть и стыдно нам в этом признаться, но мы должны будем сказать: «Господи, мы знали, что делали плохо, знали и то, как надо поступить, и все же делали плохое и неугодное Тебе. Прости нам по неизреченной Твоей любви наши грехи! прости, что, зная и понимая, по немощи естества нашего мы продолжаем распинать Тебя!» Взирая на изображение Креста Господня, мы должны со всей строгостью проверить себя, не подражаем ли мы в поведении иудеям, в те отдаленные времена отвергшим возвышенное учение Христа Спасителя о любви ко всем людям и милосердии. Пусть каждый из нас проверит — носит ли он в себе любовь? Творит ли с искренним желанием дела милосердия? Не тяготится ли своим личным крестоношением, посылаемым каждому из нас Богом? Помните, дорогие мои, что звание христианина, которое мы все с вами носим, обязывает нас в подражание Христу безропотно и с радостью нести посланный нам Богом крест.

Мы скуплены величайшими крестными страданиями Христа Спасителя. Через Крещение мы вошли в Церковь Христову. Но, если мы не будем истинными христианами по жизни, это не даст нам права на вечную блаженную жизнь в Царстве Божием. И вот пусть Крест Христов, перед которым мы совершаем ныне это великопостное моление, не только напомнит нам о событиях почти двухтысячелетней давности, но пусть вызовет в нас искреннее желание жить так, чтобы не наносить новых ран пострадавшему за нас Господу. И Господь, видя искренность нашего благого намерения, укрепит нас на этом пути всемощною Своею благодатию.

Мысленно падем ниц пред Крестом Спасителя и поклонимся Божественным ранам, которыми исцелен весь мир. И дай Бог нам выйти сегодня из храма с обновленными душами, с сердцами, полными любви, с твердым намерением жизнью своей подражать Христу Спасителю.

Просмотры (67)